Несколько дней не притрагивалась к дневнику по причине минорно-созерцательного настроения. Не притрагивалась бы и дальше, наверно, но письма в почтовом ящике взывают к совести. Пытаюсь исправиться, хотя некоторые товарищи считают, что совести у меня нет вовсе. Иногда и сама я склоняюсь к этой же мысли. Стыда, кстати, тоже нет.

Сегодня у нас пауза в огородных делах. Во-первых, идет долгожданный дождь, а во-вторых, мы решили взять выходной и ничего не делать. Что и воплотили успешно в жизнь. На плантации на удивление рано вылезла сквозь сено картошка. Накануне заложили будущую грядку для клубники, косили в огороде и вокруг дома. Муж навялил восемь десятков карасей, сводя котов с ума подвешенными под потолком рыбными гирляндами.

У птеродактилей в этом году снова два птенца. Малыши уже подросли, поэтому аисты-родители оставляют их одних. По второму разу приступили к выведению птенцов скворцы.

Сегодня грушевидная Онька изволила почтить вниманием наше скромное жилище. Почему грушевидная? Потому что вот-вот собирается познать радость материнства. А изволила почтить исключительно в поисках еды. Эта пушистая барышня решила, что коли сама появилась на свет на печке у дяди Вани, то и своё потомство должна явить миру там же. Вот только мнением дяди Вани она не поинтересовалась. А тому вполне хватает своей Мурки, которая тоже в «интересном положении». Дядя Ваня Оньку упорно выставляет за дверь, но она просачивается в его дом по только ей ведомым контрабандистским каналам. И даже соседского веника не шибко боится. Сдается мне, что проиграет сосед эту битву. И если Онька не потеснит на печке свою мамашу, так окотится на его чердаке. Глядя, как она сыто мурлыкает на стуле, мы решили, что это не кошка, а мутант. Судите сами: размером с полкошки, хвост как у енота, мурчит как трактор, наглая рыжая морда как у лисы, упертая как осёл и прожорливая как саранча. Кстати, котята кому-нибудь нужны?